Музыка как глубинный язык бытия — и что из этого следует

Выступление профессора В. В. Медушевского на Х Международной научно-практической конференции «Искусство, дизайн и современное образование», Москва, 22 апреля 2024 года. / Российская государственная специализированная академия искусств; под общ. ред. Е. А. Пахомовой. — Москва: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К°», 2024. — С. 7–17.

_______________________________________

Два вопроса сошлись в этой теме. Почему музыка — глубинный язык бытия? И какова она — последняя глубина бытия?

Если схватим их связь — раздвинутся горизонты, откроется сущность музыкальной культуры во всех ее проявлениях, что скажется на высоте жизни. Таково свойство крупных онтологических идей: они способны возвышать содержание образования, преображать методологию музыкознания, насыщать смыслом частные теории, прояснять и углублять понимание музыки, ее истории, жанров и стилей, музыкального языка, сформировать ядро теории исполнительского искусства, всех областей музыковедческого знания.

Если двигаться с другого конца, от музыки, — то через нее откроется сокровенность бытия. Промысел Божий, стягивающий все явления бытия в цельность, будет тогда услышан умным слухом сердца. А от зрения-слышания бытия в целом откроется смысл и каждой из его сторон.

Почему так устроена музыка? — вопросил Платон и ответил: потому что так устроено все. Бытие — ключ к музыке. Музыка — ключ к сердцевине бытия.

Музыка начинается не со звука, не с фонемы (подобно словесному языку). О чем говорят фонемы «т» и «д», слетающие с кончика языка как некоей указки мысли? Переднеязычные согласные символизируют определенность, ясно ощутимую в сравнении указательных местоимений с вопросительными, задействующими заднюю часть языка на фонемах «к» и «г»: сколько? — столько; как? — так; где? — тут, там, везде; когда? — тогда, затем, потом; кто? — тот, этот; какой? — такой, этакий. В немецком языке похоже, только вопросительность выражена губно-зубной фонемой «w»: warum? — darum; was? — das; wann? — dann; wer? — der. В греческом так же, но с вопросительным губно-губным «п»: Πότε? — τότε; ποιος? — αυτός; πού? — εδώ, παντού. Итак, своеобразие любого согласного звука определяется местоположением препятствия, выставляемого артикуляционным аппаратом на пути движения воздуха. Связь с действительностью образуется через символизацию.¹

Строительный же материал музыки — другой, особый, универсальный для Земли. Этот материал — тон, от греческого глагола тейно «тянуть». Звук определенной высоты тянется не только в смысле сохранения себя во времени. В нем есть энергийное начало. Потому говорят о тоне и тонусе жизни человека и бытия народов. Энергийная закваска тона выявляется в обширнейшей этимологической родне «тейно» и «тяну»: тоника, тональность, тенор, тендер, тенденция («направленность, устремленность»), интенция («намерение»), интонация, синтонный, ² дистония, ит. attenzione «внимание», tenuto, англ. tune (тьюн) «мелодия, мотив», фр. attendre «ждать», рус. тяготение, тяга, притяжение, стяжать. «Тяни-тяни» — так на всех континентах просят педагоги детишек сливать тоны в линию, а не стучать по клавишам.

Что при этом происходит с прочими сторонами звучания, например, с тембром? Они не мыслятся отдельно. Тон втягивает их в себя, и они свертываются в тоне, просвечивают сквозь него.³ А почему? Происходит это потому, что механизм связи тона с бытием состоит не в означивании, не в условной символизации, а в прямом участии в нем.⁴

Энергийности тона мало. Его призвание выше, бесконечно выше. Тон тянет — куда? К дарению любви или во тьму эгоизма? Тон святого и тон бандита — тянут противоположно. Святость влечется к Богу, а перво-бандит в мироздании — аутист дьявол — закапывается в самость. Такой же бытийственный выбор предлагает и музыка в целом, разделяясь на собственно музыку и анти-музыку. Первая, по Баху, — служит славе Божией и получает освежение духа«. В противном случае, говорит Бах, перед нами не музыка, а «шум и дьявольская болтовня».

Энергийности мало потому, что нужна еще синергия. Этот неологизм апостола Павла означает соработничество Бога и человека в движении к последней цели бытия, ради которой сотворен мир, — к Царствию Божию, которое в нас есть (как искра) и будет в полноте.

Апостол придумал синергию? Нет, она ему открылась. Надлежало ему быть вознесенным на третье небо, слышать там глаголы неизреченные, прийти туда через Христа и выйти, и, стяжав пажить мудрости, излить ее, в частности, и в премудром понятии синергии, которой в немыслимой красоте поднялась культура и высокая музыка христианской цивилизации.

Синергия раскрыла тайну прекрасного тона как струны, натянутой меж Небом и сердцем, звучание которой возжигает светлый тонус жизни и судьбы человечества. Теперь уже абсолютно ясно, почему именно в тоне сворачиваются прочие свойства звука, а не наоборот. Не в тембре, например. Тембров — мириады. Тон же один на все бытие, потому что в нем — сейчас и здесь, реально и неопровержимо. — осуществляется связь земного и небесного. Тон — чудо, потому что в нем, материальном, может воплотиться Дух небесный. Тон хочет длиться, знакомя нас с Вечностью, — и нет предела этой красоте! А еще тон, полнящейся восторгающей нас вечностью, хочет повторяться с каждым новым дыханием. Я показываю студентам, как даже два звука внимательнейшей псалмодии способны неузнаваемо преобразить музыку.⁵

Лягушке хватает физического кислорода, Людям, призванным к вечности, требуется еще небесный кислород божественной красоты. Не выжить человеку в высшем бытии без вдохновения! А оно диалогично. Невозможно духовно возрадоваться самовнушением. Только — в союзе с чем-то бесконечно превосходящим тебя. Не поэт творит стихотворение. Наоборот: оно его! Дарами вдохновения ведет поэта к новым шедеврам, к вершинам гениальности. А оттуда и на все человечество льются откровения красоты, мудрости, огня животворящей радости и небесной праздничности бытия. То же следует сказать о композиторах и исполнителях, художниках, ученых, о всех стремящихся к свету людях, а прежде — о святых.

Условие синергии — смирение пред величием Творца. «Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем. Яко призре на смирение рабы Своея, се бо отныне ублажат Мя вси роди», — так Святым Духом воспела Пресвятая Богородица песнь хвалы Богу. «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». А гордящиеся в самости своей — ничтожны, ибо неспособны возрадоваться Духом, поскольку «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать».

Творец — всё, мы без Него — ничто, однако призваны в безбрежный простор небесной красоты. Кто не признает беспредельной дистанции Творца и твари, благодатно сокращаемой, — в том нет истины, ибо что может быть истинней, нежели величие Творца? А в несчастных гордецах — закваска аутиста-дьявола. Для напыщенных нет вдохновения, нет радости Царствия, доколе не оставят надругательства над истиной.

И в музыке так. Натужливый звук, трескучая пустота — что может быть противней? Величие Божие вспыхивает в простоте смиренного сердца. «Величит» на латыни — Magnificat, а в итальянском языке из этой основы вырос музыкальный термин maestoso, «величественно». Начиная от трио-сонат Перселла до Первого фортепианного концерта Чайковского вступительное maestoso часто возносит дальнейшее развитие на высоту божественных откровений. А почему? По той же причине, что и в гимне Пресвятой Богородицы: «величит» предшествует возрадованию духа. От восторга славы Божией — блаженство и радость. Никак не наоборот.

Мы двигались сейчас к объяснению музыки от синергии, последней глубины бытия. Таким способом во многих моих статьях я сделал видимыми, ощутимыми, доступными опыту многие явления музыки — вплоть до мельчайших цезур. Вот простейший опыт, доступный всем: цезура после вступительного долгого могучего аккорда, символа всемогущества Божия в Государственном гимне России. Отсутствие ее в исполнении — смерть гимну. Когда же есть она, цезура божественного восторга и жажды подвига, — тогда воспламеняется дух страны-цивилизации к творческому самостоянию в мире.

А теперь пойдем с другого конца: попробуем взглянуть на единство языка и бытия со стороны языка. Творец создал язык, чтобы через него давать познание о Себе и бытии, отвечая на нашу жажду истины. А мы призваны использовать язык, чтобы через него это познание принимать. Вот пример из языка слов. Из простейших вопросов «как, сколько, почему, зачем» и иных Аристотель вывел категории материального бытия: качество, количество, причина, цель и прочие. Из соотношения слов «могу и делаю» он вывел глубочайшую парную категорию возможности и действительности. Из своего имени («Благой Конец») вывел понятие энтелехии, «в-целенности» — цели, вложенной в человека как суть. Христос определит эту последнюю цель, ради которой Бог сотворил мир. Эта цель — Царство Божественной любви Творца и творения…

А что скажет о бытии музыка? Музыковедческий опыт пригодился мне при изучении жития старицы схимонахини Антонии. Первое, что открылось — изумительная цельность небывало контрастной жизни. Названия двух книг о ней схватывают эту сопряженность тяжести и света. «Я испытал тебя в горниле страданий» — так назвал свою книгу писатель А. Трофимов. «Помяните мою любовь» — название моей книги.

Исследования общего композиционного тяготения в музыке помогло мне увидеть крепчайший синергийный стержень жизни старицы, встроенный в Божественный Промысл о ней самой, о России и мире.

«Не искать в жизни ничего, кроме близости Богу», — так учила старица и так жила. Ищите — и обрящете. Это заповедь Божия, синергийная. Соответственно ключ ко всему. Стержень жизни от синергии крепнет. Наша инициальная энергия — восходит, по слову апостола, «от силы в силу». То, что от Бога, — умножается, по его же слову, «благодать возблагодать».

Это похоже на то, как в железе в присутствии магнита растет сила притяжения. Чем ближе, тем сильнее. Тогда и сама железка, например, канцелярская скрепка, намагничивается, становясь центром притяжения и единения других скрепок. Вот почему говорят: не стоит село без праведника и город без святого.

Старица чувствовала благодатное поле Промысла Божия и участвовала в нем. «Как же долго я тебя ждала!» — встретила старица татарку Анну. — «А как это получилось?» — «Ты попала в мое молитвенное поле». Господь посылал в ее молитвенное поле все новых и новых людей. Старица видела тех, кому нужна молитва, — и живых, и умерших.

Где тому научилась? В Тагиллаге. Ей, санитарке, пришлось сначала ухаживать за умирающими, а потом молитвенно переносить легкие от истощения трупы в морг. Десятки тысяч трупов! Позже она будет трепетно слышать вопли убиенных детей и называть точное число совершенных женщинами абортов, сподобится принять необыкновенно важный для нашего времени завет Пресвятой Богородицы о восстановлении порушенной любви в молитвах о них, жаждущих света Царствия.

Вере-любви в служении воле Божией старица училась дальше в психушках, где ее лечили от православия инсулиновыми шоками, от которых все тело вскипало мукой. Записи в медицинских картах свидетельствуют о пылкости ее духовной жизни. В отсутствии священника она исповедовалась Богу пред врачами как свидетелями ее покаяния, а те заносили ее нелестные суждения о себе в медицинские карты во свидетельство ее болезни. Но она также и проповедовала, призывала врачей страдать за правду. Удивительны ее победные слова, запечатленные в медицинских картах: «Буду жить по пророчествам. Ничего другого не дано». Пророчества — изъяснения Промысла Божия. Матушка возрастала в них, и позже безошибочно станет определять людям Промысл Божий об их жизни.

Промысл Божий — вопреки корню слова — не сводится к мысли. Бог определяется в Писании как сильный, крепкий, всемогущий. В Промысле живет эта сила, которая без насилия влечет жаждущих к Царству Божию. В Промышлении Божием о мире участвуют все Его свойства. Бог есть любовь. Светлую радость Промысла живо чувствовала матушка и передавала духовным детям, чтобы и они жили благодатно.

Самым удивительным для меня в исследовании оказалось открытие: судьбы людей выстраивались задолго до их знакомства со старицей и свидетельствовались внешними событиями. Вот откуда закон всеединства в шедеврах искусства: он — вдохновляющее отражение всеохватности действий Промысла. Тонкий драматург Чехов говорил: если в первом акте на стене висит ружье, в последнем оно должно выстрелить. Ружье пророчествует, как и всякая деталь шедевра? Для чего это? Для того, чтобы мы не были слепыми, но, внимая действиям Промысла, разумно участвовали в нем.

Промыслом Божьим судьбы людей прорастают далее в жизнь страны и мира. Старица это видела. После катастрофы Чернобыля она писала в Одессу двенадцати тамошним духовным детям: «Жаль, что вы меня плохо поняли». Имелась в виду заповедь о молитвах любви к убиенным в абортах детям. Чернобыль был первым звоночком. Будут другие. Старица наперед, за три-четыре десятилетия, учила, как жить в вихрях безумных страданий на Украине, попущенных за детоубийства. Провидя церковные расколы, призывала хранить, как зеницу ока, чистоту православной веры.

Цветение цивилизаций невозможно без доброй демографии! А она — дар свыше. Дети не рождаются от уговоров, ни от богатств (в нищем Таджикистане, к примеру, взрыв деторождений). Аборты искажают психику, а это ожесточение душ заквашивает всю жизнь, так что безобразия разрастаются неостановимо. Бесам дети не нужны. Разбухающий на глазах порочный круг бесовской злобы внешними приемами не разорвать. Когда же примут люди в свою жизнь и молитву убиенных младенцев, дух жизни воспрянет. И вернется Россия к своей миссии. Какая еще цивилизация назвала праздничный день воскресением, малой Пасхой? Призвание России — воскресать, сохраняя жизнь мира. Неужели через десятилетие погибнет от вырождения светлоокая цивилизация Европы, цивилизация Моцарта и Баха? Не погибнет, если воскреснет Россия.

Светлейшее призвание к преображению не исполнится автоматически. Потребен подвиг синергии. Ему в полном согласии учат и шедевры музыкальной красоты, и жизнь людей Божьих.

В 1830 году Христос открыл Серафиму Саровскому условие спасения человечества: оно спасется, если соединит церковную и светскую стороны жизни.⁶ Это норма бытия. А разделение — болезнь, шизофрения (буквально «раскол френа», центрального чувствилища души). К святой норме был направлен этот доклад. Обе стороны сольются в последней глубине светлейшего и жизнеподательного Промышления Божия о нас. Велика миссия воскресающей России! Зрение глубины да исцелит Землю от шизофрении!

Аннотация

Чем глубже, чем ближе к сути бытия, тем выше преображающее действие теории — ее способность давать вдохновение жизни, творчески обновляя содержание Фундаментальной педагогики человечества. В глубинах бытия— ключ к музыке. Но и музыка — ключ к сердцевине бытия.

В статье встречаются эти два потока познания. Ключевые свойства бытия позволяют по-новому взглянуть на коренные особенности музыки, начиная с тайн ее материала, музыкального тона. А емкий язык музыки позволяют далее анализировать духовные явления бытия и миссию воскресающей России в современном мире. Музыка — не отражение обыденной жизни как истории о том, как человек родился и умер. Музыка — смыслоносный контрапункт к серой жизни: учебник воскресения к бессмертной красоте высшей цели бытия, открываемой Промыслом для желающих его слышать и слушаться.

__________________________________________

¹ _{Например, сочетание свистящего «с» с резким обрывом «т» хорошо ассоциируется с остановкой в этимологически родственных словах стоять, стадо, стойло, станция, статор, статуя, старый (р- древний суффикс, как в «мир» от от основы ми, которая в слове «милый») stehen, verstehen «понимать» (понять что-либо можно лишь остановив ум на каком-то предмете). Причем эта связь звука и значения условна, и может различаться в разных языках. Своеобразие гласных, связанное окраской звука, и тоже достаточно условно и опирается на механизм символизации…}

² _{—в дружеском общении согласуются тоны говорящих, отчего теплеет и становится проникновенней беседа.}

³ _{Интонация, цельность, прячущаяся в тоне, — как лицо, в котором от любви одновременно теплеют и взгляд, и улыбка, а от неприязни и взгляд становится колючим, и линии рта изгибаются презрительно. Улыбка, тишина или злоба слышны и в тоне.}

⁴ _{Фонема «т» тоже требует энергии. Но где она? В движении кончика языка: в постановке преграды на пути звука и ее прорыве. А в тоне — весь человек. Тон зачинается в связках, но не исчерпывается ими. Включается дыхание, а из него во многих языках выводятся понятия души, духа, вдохновения. Во вдохновении душа освежается небесным кислородом и просыпается в ней дохновение бытия. Тогда окрыляется и воля, и движения напитываются небывалостью, от которой рождаются шедевры райского восторга «Вальса цветов» из «Щелкунчика» Чайковского или порывы жертвенной отваги, как в главной партии «Патетической сонаты», или заключительной партии «Аппассионаты» Бетховена.}

⁵_{В медленной си-минорной части сонаты Клементи fis moll студентка шлепала эти два звука, а когда в них услышалась последняя глубина бытия — смерть, побеждаемая жизнью, то вся часть неузнаваемо преобразилась (Клементи — не сверхгений, но Бетховен высоко оценивал его музыку).}

⁶ _{Я приводил выше пример с псалмодией, способной (при условии адекватного молитвенно-внимательного исполнения) неузнаваемо преображать музыку. Откуда такая возможность? Она и есть обнаружение той спасающей силы в единении храмовой и внехрамовой жизни, о которой сказал Христос преподобному Серафиму. Старица Антония, к слову, знала силу музыкального исполнительства и имела чудный голос, пела в концертах с Руслановой. Музыкальный дар спас ее в Тагиллаге. В первый же день, увидев картину непосильного адского труда изможденных голодом людей, она по вдохновению от Пресвятой Богородицы, внезапно запела на весь лагерь. Подскочивший к ней надсмотрщик определил ей петь в самодеятельности, а работать «в слабосилке» — санитаркой. Зеки рыдали от ее пения. Особенно потрясали зеков слова из песни Исаковского: «И по моим по шелковистым косам пройдет немецкий кованый сапог». Потрясенные, они делились с нею самым драгоценным в лагере — кусочками хлеба. А по освобождении старица внесет вклад в восстановление певчески-регентского дела. Во времена, когда в насилуемой материализмом России полностью исчезли ноты церковных песнопений, матушка со всех уголков страны собирала услышанные напевы, и, будучи регентом, разучивала их в храмах Москвы.}