Дом-музей А. П. Чехова в Ялте

«Моя ялтинская дача вышла очень удобной. Уютно, тепло и вид хороший. Сад будет необыкновенный. Сажаю я сам, собственноручно. Одних роз посадил сто — и все самые благородные, самые культурные сорта. 50 пирамидальных акаций, много камелий, лилий, тубероз и проч. и проч.» (из письма В. И. Немировичу-Данченко 24 ноября 1899 г.)

Мы спускаемся по лесенке в сад и розы, лилии, всеобщее цветение и благоухание — это то, что сразу захватывает, создаёт настроение и предвкушение необыкновенной трепетной встречи с тем домом, где прошли последние годы жизни любимого с детства и навсегда Антона Павловича Чехова.

Современники называли ялтинский дом Чехова «Белой дачей». Растения сада подбирались лично писателем с учётом того, чтобы цветение продолжалось почти круглый год. И сегодня, по прошествии стольких лет мы можем видеть треть из того, что посажено руками Чехова.

Чехов бывал в Ялте и ранее, но в 1898 году прогрессирующая болезнь вынудила писателя поселиться в городе с мягким и тёплым климатом. Случайно повстречав здесь свою знакомую К. М. Иловайскую, писатель принял её предложение пожить у них в особняке на Аутской улице. Сняв две комнаты с видом на море, Чехов прожил здесь полгода, занимаясь строительством своего собственного дома по проекту архитектора Л. Н. Шаповалова, в который окончательно переехал осенью 1899 года.

Особняк Иловайских, внешним видом напоминающий средневековый замок, местные жители называли дачей «Омюр» («жизнь» в переводе с тюркского). Сегодня здесь функционирует ещё один музей Чехова с экспозицией «Чехов и Крым».

В Ялте Чехов активно знакомится с городской интеллигенцией, становится попечителем женской гимназии и помогает местным школам, занимается благотворительностью, организуя сбор средств в помощь больным туберкулёзом, в помощь голодающим Поволжья, участвует в культурной жизни города. Но, тем не менее, скучает по московской жизни, периодически выезжает в Москву и заграницу. Писатель ведет обширную переписку, деловую и личную, поскольку вся литературная и общественная деятельность связана с Москвой. Так например, писатель горячо приветствует начинающего М. Горького, часто пишет о театре В. И. Немировичу-Данченко, в деталях обговаривает условия издания своих сочинений с издателем А. Ф. Марксом, чтобы были деньги на постройку своего ялтинского дома.

Письма Чехова непременно надо читать, чтобы погрузиться в его время и бытовые подробности жизни, в печальные размышления писателя-врача, знающего о своей болезни всё, чтобы представить масштаб личности, уровень ответственности загруженности делами, степень благородства и деликатности, оценить чувство юмора, часто маскирующее переменчивые настроения, почувствовать щемящую ноту одиночества и тоски. Никакой биограф, никакие комментарии и трактовки не дадут больше для понимания художника и его времени, чем письма, в которых, к тому же, всё тот же чеховский язык, неповторимый стиль, идеальное чувство формы, что и в рассказах. Как и в рассказах многое прочитывается нами между строк…

Письма рассказывают нам и о том, как почитаем был Чехов в Ялте, как много людей его навещало, и местных, и приезжих. Это утомляло писателя, мешало работать и, наконец, заставило приобрести ещё один домик в Гурзуфе на берегу моря, о котором знали только родственники и близкие друзья. С 1995 года и эта дача становится филиалом Дома-музея Чехова в Ялте, а с 2016 — функционирует как один из отделов Крымского литературно-художественного мемориального музея-заповедника.

Но мы снова возвращаемся на Белую дачу, в ялтинский дом, где Антон Павлович вместе с матерью Евгенией Яковлевной и сестрой Марий Павловной жил с августа 1899 по 1 мая 1904 года. Сюда периодически приезжала жена писателя, актриса Московского Художественного театра Ольга Леонардовна Книппер-Чехова.

Работая над проектом дома вместе с архитектором, Чехов с сестрой старались учесть предпочтения всех его обитателей, ставя приоритетной задачей создать максимальное удобство каждому члену семьи. Поначалу предполагалось, что дача будет только летней, но семейные обстоятельства и состояние здоровья писателя внесли свои коррективы, пришлось расстаться с домом в Мелихово и устроиться в Ялте более основательно. Из Мелихова перевезли ряд вещей, в кабинет Чехова, спальню и другие комнаты, дополнив интерьер мебелью, специально приобретённой в Москве. Для кабинета в частности была куплена мебель в стиле «Жакоб» французской династии мебельных мастеров, известных с 18 века. Писатель придавал большое значение хорошей комфортной обстановке и уюту дома, поскольку это было важно и для плодотворной работы, и для отдыха. Именно здесь были написаны знаменитые «Дама с собачкой», «Три сестры» и «Вишнёвый сад», подготовлено к изданию Полное собрание сочинений. В кабинете мы видим портреты известных литераторов, артистов, музыкантов, фотографии родственников и друзей, рисунки Николая Чехова, брата писателя, пейзажи одного из самых близких друзей Атона Павловича И. Левитана — всё то, что создаёт особую атмосферу писательской обители.

Скромная спальня писателя: кровать, небольшой письменный стол с лампой, шифоньер, туалетный столик, выполненный по рисункам М. Чеховой. Мария Павловна, преданная сестра своего брата, была талантливой художницей, её живописные работы украшают комнаты дома.

В качестве отступления хочется заметить, что не только сестра, но и все братья Антона Павловича в той или иной степени не лишены талантов. Старший брат, Александр Павлович, окончивший Московский университет и знавший шесть языков, был известен как прозаик, публицист, мемуарист, к тому же, отец актёра Михаила Чехова. Михаил Павлович, младший брат — писатель, один из биографов Антона Павловича. Иван Павлович посвятил свою жизнь народному образованию, заслужив репутацию весьма уважаемого педагога. Упомянутый выше Николай Павлович — одарённый художник, рано умерший от туберкулёза, но оставивший немало работ, которые находятся в художественных и литературных музеях Таганрога, Москвы, Мелихово, Ялты.

Ещё одна из мемориальных комнат — гостиная. Буфет из вишнёвого дерева, сделанный ещё для Мелихова по эскизам неутомимой Марии Павловны, часы фирмы П. Буре, показывающие время смерти писателя — 2:30, диван, мягкие кресла, пианино, столик, вышитая матерью и сестрой писателя скатерть, картина Николая Чехова «Бедность» — во всём строгая простота, индивидуальность и продуманность стиля, отсутствие лишнего, всё то, чем всегда отличалась семья Чеховых, привлекавшая своей открытостью и внутренним благородством.

Среди подарков к новоселью оригинальностью выделяется кресло, подаренное С. М. Бонье «Дуга, топоры и рукавицы», выполненное по эскизам петербургского мастера-мебельщика В. П. Шутова. Спинка стула сделана в форме конской дуги, подлокотники — в виде топоров, на выступающем сзади сиденье — забавные деревянные цветные рукавицы, а впереди сиденье украшено узором. Кресло сделано в традициях вошедшего в моду неорусского стиля.

Можно долго и много описывать увиденное в доме Чехова: впечатлил и шкаф с книгами, и витраж в кабинете, и продуманность интерьеров комнат, и детали, мелочи, бережно сохраняющие дух дома Чехова. Белая дача была завещана писателем сестре, Марии Павловне. Она сумела сохранить всю обстановку дома и литературный архив писателя даже в Великую Отечественную войну, когда Крым до апреля 1944 года находился в фашистской оккупации. В 1966 году на территории музея был построен ещё один дом, где открыта литературная экспозиция.

Ялта во многом освещена именем Антона Павловича Чехова. С 1954 года здесь проводится Международная научная конференция «Чеховские чтения», учреждённая при активном участии Марии Павловны. В музее регулярно устраиваются тематические выставки, литературно-музыкальные встречи, посвящённые поэтам, писателям, актёрам и актрисам — современникам Чехова.

Замечательно написал о Чехове выдающийся немецкий писатель Томас Манн, весьма почитающий русскую литературу, назвавший её в одной из повестей «святой русской литературой». В статье «Слово о Чехове» мы находим удивительно точное понимание человеческой и художнической сути Антона Павловича: «Он не был похож ни на буревестника, ни на мужика, ставшего гением, ни на бледного преступника Ницше. С фотографий на нас глядит худощавый мужчина, одетый по моде конца XIX века, в крахмальном воротничке, в пенсне на шнурке, с острой бородкой и правильным, несколько страдальческим, меланхолически приветливым лицом. Черты его выражают умную сосредоточенность, скромность, скепсис и доброту. Это лицо и вся манера держаться свидетельствуют о том, что он не терпит вокруг себя никакой шумихи. В нем нет ни капли претенциозности»

И далее: «Его последним рассказом была «Невеста» (1903), его последней пьесой «Вишневый сад» — творения человека, который спокойно ждет развязки и, не устраивая истерик ни по поводу своей болезни, ни по поводу близкого конца, у края могилы утверждает надежду. Все его творчество — отказ от эпической монументальности, и тем не менее оно охватывает необъятную Россию во всей ее первозданности и безотрадной противоестественности дореволюционных порядков. «Наглость и безделье сильных, невежество и звероподобное состояние слабых, кругом страшная бедность, притеснение, вырождение, пьянство, ханжество, лживость…» Но чем ближе конец, тем трогательнее просветляется эта мрачная картина его верой в будущее, тем блистательнее предстает любящему взору художника гордое, свободное, деятельное содружество людей грядущего, «новый, высокий и разумный строй жизни, в преддверии которого мы, возможно, уже стоим и который мы порой чувствуем».

Вновь и вновь обращаться к Чехову, как к тончайшему камертону на разных этапах нашей извилистой российской истории, нашего непростого бытия — один из способов сохранения себя, сохранения человеческого во всём нашем обществе…

Проект Е. Копий, музыка — фрагменты 3 части Второй симфонии С. Рахманинова.